Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]
— Спрашивай, Джек, — чуть слышным дуновением прозвучал ответ.
— Есть ли хоть малейший шанс, что вы могли не заметить стрелы, когда в то роковое утро вошли в комнату Роберта?
Девушка задумалась, опустив ресницы.
— Могли ли мы не заметить стрелы? — тихо, чуть ли не по складам повторила она вопрос. — Что ж, — Джека опять обожгли огнем черные алмазы ее миндалевидных глаз, — мы были так потрясены, что вполне…
А стрела такая маленькая… Она могла закатиться под кресло, диван…
Джек не верил своим ушам. Он был убежден, что Кэй начнет энергично возражать, не допустит даже малейшего подозрения, а тем временем она не отрицает такой возможности.
— Так ты считаешь возможным, что стрелу могли не заметить? Точнее, не обнаружить?
— Увы, я бы не могла поклясться, что нами было сделано все в этом отношении, — жалобно подтвердила девушка.
Джек был ошарашен. Как неожиданно все осложняется! Он надеялся, что в разговоре с кузиной прояснятся все недоумения, а тем временем, наоборот, дело запутывается все более и более. Ага, он собирался спросить девушку еще об одном обстоятельстве.
— Скажи мне, Кэй, в то утро, когда вы нашли Роберта мертвым, ты не заметила у него на теле каких-нибудь царапин, ссадин, ранок?
— Но, Джек, ты, видно, забыл, что Дик занимался боксом и постоянно тренировался.
— Ох, и в самом деле, я как-то не подумал. Значит, на теле его наверняка были царапины и ссадины. Выходит, и тут не найдется довода, чтобы опровергнуть подозрения дяди. Неужели у него действительно были основания…
Губы девушки задрожали.
— Ты можешь в это поверить, Джек? Кто мог поднять руку на Дика? Ведь у него не было врагов, его все любили. Да и можно ли не любить такого человека? И потом, убить его таким жутким способом? Какая-то дурацкая трубка. Да найдется ли в Европе хоть один человек, который умел бы обращаться с нею? Да еще попасть в цель на расстоянии.
— Ну а Джон? Ведь если я не ошибаюсь, он происходит из племени майя?
Девушка резко подняла голову.
— Джон? Он уже столько лет живет в нашем доме. Можно сказать, Дик вырос у него на руках, он его воспитал. И он же его убил?! Нет, это невозможно!
Кэй так крепко сжала переплетенные пальцы рук, что костяшки побелели.
— Нет, нет, это просто невозможно. Неужели тебе это сказал сам папа?
Темные глаза с тревогой уставились на юношу. Тот успокаивающе погладил ее по плечу.
— Нет, успокойся, дорогая, дядя не подозревает Джона. И, признаюсь, это странно. Если на минуту допустить, что в доме совершено преступление и Роберт погиб именно такой смертью, как считает дядя, то подозрение должно в первую очередь пасть на индейца. Во всяком случае, так мне кажется. А дядя уверяет, что какие-то очень веские доводы ставят Джона вне подозрений. Не знаю, какие это могут быть соображения, дядя Вильям мне не сказал, но как-то одно не вяжется с другим.
Ему показалось — словно тень промелькнула по бледному личику Кэй. Взглянув на кузину внимательней, Джек понял, что ошибся — просто ему показалось. Ничего, кроме удовлетворения, это прелестное лицо не выражало. Слова девушки подтвердили его вывод:
— Значит, к счастью, он не подозревает Джона. Как я рада! А он не сказал, кого…
Скрип открываемой двери не дал ей договорить. На верхней площадке лестницы показалась фигура профессора.
— Джек! — позвал он. — Можно тебя на минутку?
Молодой человек вскочил со стула.
— Извини, сестренка, я сейчас вернусь.
— А я тебе не нужна, папа? — спросила Кэй отца.
Профессор отрицательно покачал головой:
— Нет. Просто я хотел показать Джеку еще кое-что из моей коллекции. Ты видела это уже много раз.
— В таком случае я подожду здесь, — согласилась девушка и опять опустилась на стул. В ее взгляде, направленном вслед уходящему кузену, выразилось глубокое беспокойство.
Войдя в кабинет, профессор плотно закрыл за собой дверь.
— Пришлось мне сказать неправду, — начал он. — Этой вещи Кэй у меня еще не видела. К тому же она не из моей коллекции. Вот, гляди, — он подвел Джека к письменному столу. — Видишь, какой подарочек обнаружил я сегодня утром.
На блестящей полированной поверхности стола красного дерева резким диссонансом выделялась обломанная у наконечника стрела. Металл очень старого на вид наконечника был покрыт напоминающим патину налетом.
Джек протянул руку к обломку стрелы, желая получше ее рассмотреть, но профессор быстрым жестом перехватил руку юноши.
— Мне кажется, лучше к этому не прикасаться.
Джек инстинктивно отдернул руку.
— Ты думаешь, она отравлена?
Профессор слегка пожал плечами.
— Не знаю, но не исключено. Ну и как тебе нравится подарочек?
Джек внимательней рассмотрел «подарочек». Наконечник обломанной стрелы показался ему намного больше того, который недавно показывал ему профессор.
— Этот, похоже, не подойдет к той трубке, что висит на стене, — не очень уверенно заметил он. Непонятно, куда гнет дядюшка.
— Правильно, — подтвердил тот с непроницаемым выражением лица. — Перед тобой обычная стрела, какими стреляют из лука. Обычная, только сломанная.
Последнее слово он произнес с таким выражением, что Джек невольно переспросил:
— А что, в том, что она сломана, есть какой-то особый смысл?
Профессор присел на подлокотник кресла. Его пальцы легко постукивали по блестящей поверхности стола, глаза без всякого выражения смотрели куда-то в сторону.
— У мексиканских индейцев сломанная стрела служит предвестником «летучей смерти». Этот старинный обычай до сих пор распространен среди племен майя.
Джек растерянно смотрел на старого профессора.
— Мне очень неприятно, дядя, но, честно говоря, я ничего не понимаю. Уж такой дурак, видно, уродился. Будь добр, объяснись.
— Изволь. Вот это, — профессор кивнул на обломок стрелы, — представляет собой своего рода смертный приговор. За этой стрелой через какое-то время обязательно появляется другая стрела и обрывает жизнь приговоренного. Все очень просто. Неужели непонятно?
Спокойный, будничный тон только усиливал значение страшных слов, которые поразили молодого человека в самое сердце.
— О, — прошептал он сквозь зубы, — теперь я понял. Но неужели ты говоришь серьезно?
— Неужели ты думаешь, что при данных обстоятельствах я еще способен шутить?
Джек опустил голову.
— Прости! Я не хотел обидеть тебя, дядя, просто немного… как бы это поточнее сказать… ошарашен. Значит, ты полагаешь, что это угроза?
— Нет, это не угроза. Это приговор, мой мальчик. Не было еще случая, чтобы сломанная стрела не сдержала своего страшного обещания. Как видишь, теперь пришла моя очередь умереть… от аневризмы сердца. Хотя, как знать… Возможно, на сей раз доктор Якоби установит и другую причину смерти, — добавил он голосом, лишенным всякого выражения.
Грэнмор тяжело рухнул в кресло, пытаясь собрать ускользавшие мысли.
— Кто принес это? — спросил он, подумав.
— Никто.
— Но как такое возможно? Ведь стрела — вот она.
— Я уже имел честь сообщить тебе, что в этом доме происходят странные вещи, — тем же бесцветным голосом объяснил профессор. — От моего кабинета имеется только один ключ. Я всегда ношу его с собой, а когда ухожу, обязательно проверяю, хорошо ли запер дверь. Замок в ней очень сложный, открыть его можно лишь этим единственным ключом. Во всяком случае, открыть так, чтобы не повредить замка. Окно закрыто. Отдушина тоже. Кроме них, в стенах нет ни одного отверстия. Так что, если рассуждать логично, не существует никакой возможности незаметно проникнуть в эту комнату или подбросить сюда что-либо. И тем не менее кто-то вошел и положил на стол сломанную стрелу. Повторяю — именно положил. Если бы ее подбросили издали, на полированном столе наверняка остались бы царапины.
Джек все еще был не в состоянии осмыслить невероятное сообщение дяди.
— И все-таки я не могу понять, как стрела оказалась в запертой комнате! Ведь это же просто невозможно!
— Невозможно, — согласился профессор. — И тем не менее это случилось.
— И что же, дядя, ты думаешь, что эту угрозу…
— Этот приговор, — поправил племянника профессор.
— … этот приговор они… попытаются привести в исполнение?
— Я ни минуты не сомневаюсь, что приговор будет приведен в исполнение. — Голос профессора не дрогнул. Не дрогнула и его рука, когда он потянулся за сигарой.
Джек не мог сказать того же о себе. И руки его тряслись, и губы дрожали, когда он попытался все-таки добиться от своего собеседника ответа на вопрос, что же тот собирается делать в создавшейся ситуации. Нельзя же безропотно согласиться с тем, что тот принимает дурацкий приговор всерьез, считает его делом решенным и нимало не сомневается, что так и будет. Прямо фильм ужасов какой-то! Да не снится ли ему все это в кошмарном сне? Тогда самое время проснуться!
